Примерно треть всех российских семей — это матери-одиночки с детьми, пять миллионов семей из 17 — таковы данные Росстата. Однако статистика умалчивает, в каком числе случаев отцы добровольно устранились от участия в жизни ребенка, а в каком хотели бы, но не имеют возможности.
Александр Г. прожил с гражданской супругой больше 10 лет, однако официальный брак так и не был заключен. В 2015-м у пары родилась дочь, а в 2019 году они расстались. Девочка, разумеется, осталась с матерью — маленькая еще, но папа хотел участвовать в ее воспитании. Вот уже несколько лет эту ситуацию урегулируют суды и судебные приставы. Александр видится с ребенком от случая к случаю и боится, что скоро такой возможности не будет совсем.
Свои резоны в данной истории есть у каждой из сторон. Бывшая жена опасается, что отец может увезти девочку из страны: дочка имеет гражданство США, Александр — гражданин США и Израиля, в обеих странах у него многочисленные родственники. Сам мужчина категорически отметает такую возможность: "У меня никогда не возникало даже мысли увезти ребенка от родной матери". Тем более что сейчас он постоянно проживает в России и уже много лет ведет бизнес в Петербурге. Но Александр хотел бы дать своим пожилым родителям возможность хотя бы изредка видеться с внучкой, отвезти ее в Штаты на время. Мать разрешения не дает. Зато отправляет девочку то на дачу с бабушкой, то в Крым на отдых — и срывает встречи отца с дочерью, режим которых установлен определением Выборгского районного суда о временном порядке общения с ребенком. Сегодня это восемь часов в неделю в присутствии матери — то есть 18 полных дней в год.
Александр, в свою очередь, считает, что бывшая гражданская жена относится к своим обязанностям матери халатно.
— За то время, что мы не живет вместе, у дочки развилась астма, — рассказывает он, — постоянно возникают дерматиты. — Я оплачиваю все лекарства, но не уверен, что ребенок получает их в соответствии с назначениями врачей.
В пользу мужчин выносится не более пяти-шести процентов решений
В соответствии со статьей 38 Конституции РФ, "забота о детях, их воспитание — равное право и обязанность родителей". Однако после развода каждому достается что-то одно. Отец, как правило, получает обязанность платить алименты — для этого есть решение суда и принудительные методы взыскания. А матери достается право разрешить — или не разрешить — им видеться. Так получается и у Александра: он платит за развивающие занятия девочки, покупает подарки, устраивает праздники в честь дня рождения. А с ее мамой общается письменно, фиксируя каждый шаг — иначе потом ничего не докажешь.
По закону суды, вынося решение об определении места жительства ребенка с одним из родителей, обязаны исходить прежде всего из интересов маленького человека. Статья 65 Семейного кодекса РФ предполагает, что "место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей", а при отсутствии такого соглашения — судом. В деле Александра Г. видимых преимуществ или недостатков нет ни у одной из сторон: у обоих родителей есть жилье и стабильный доход, оба имеют хорошее образование и положительное заключение комиссии судебно-психологических экспертов, к обоим девочка искренне привязана. От процедуры медиации и иных вариантов досудебных соглашений мать девочки отказалась, от комментариев "РГ" — тоже.
Точной статистики, в каком числе случаев суды оставляют ребенка с отцом после развода, не существует, но по оценкам юристов, в пользу мужчин выносится не более пяти-шести процентов решений.
Мнение
Решения по привычке
Илья Титов, адвокат:
Очень мало родителей, находящихся в конфликте, имеют решимость садиться за стол переговоров и начинать с себя. Проще решение вопросов переложить на адвокатов, органы опеки, суд. Суд, в свою очередь, для упрощения работы исходит из сложившейся традиции определять место жительство с мамой, а папе устанавливать определенный порядок общения.
В моей практике иногда удавалось определить место жительства ребенка с папой, когда мама не имела крайне отрицательных характеристик. В одном случае сын, достигший десятилетнего возраста, сам изъявлял желание жить с отцом и мотивированно объяснил это. В другом — шестилетний сын просился жить с папой, органы опеки (их было несколько) дали противоположные заключения, судебная психологическая экспертиза была за папу. Несколько недель спустя решение из последнего примера было отменено вышестоящим судом. В своем выступлении в суде апелляционной инстанции я говорил, что представляю и мам, и пап по таким делам и просил коллегию дать мне возможность рассказать суду, с кем ребенку будет лучше жить и почему, а не подталкивать адвокатов пап к постоянному сбору компромата на женщин. Судебная коллегия внимательно меня выслушала и вынесла привычное для себя решение.