Неожиданный результат пандемии: Россия набирает очки и наращивает активность в гуманитарной политике. Страны, которым мы оказали помощь во время пандемии, занимают довольно большое место на карте мира. Как и страны, где будет тестироваться российская вакцина от ковида.
Гуманитарная деятельность и гуманитарная политика, знакомая нам в советское время по международным фестивалям мирового уровня, гастролям, выставкам, детской дипломатии, сегодня требует настоящего обновления и ребрендинга. Эксперты стараются наметить контуры этого обновления, обращаясь к истории — далекой и близкой.
Первой гуманитарной организацией, созданной в России в конце 19 века, было знаменитое ИППО — императорское Палестинское православное общество.
— Мы уже тогда опоздали, — считает кандидат политических наук, научный сотрудник ИМЭМО РАН Анна Великая, представившая свой аналитический доклад об этом в Высшей школе экономики, — и из-за этого опоздания сделали в работе ИППО акцент на развитие церковной дипломатии и православного паломничества. А могли бы, как американцы, открывшие в 1818 году на Ближнем Востоке протестантский колледж, ставший потом знаменитым Бейрутским университетом, поставить перед собой вдобавок и образовательные задачи.
Впрочем, России есть чем и гордиться в своей прошлой гуманитарной политике. Чего стоит, например, генерал-губернаторство в Саксонии князя Репнина-Волконского, сделавшее ее центром искусств и заслужившее благодарную память саксонцев. Но особенно богатым на успехи в гуманитарной политике был советский период, начиная от создания в 1921 году (еще шла гражданская война) коммунистического университета трудящихся Востока, в котором учились, например, китайские студенты, и кончая образованием МОПРа (советского аналога Красного креста), ВОКСа, Комиссии заграничной помощи, ставшей затем Россотрудничеством. Лучшие люди своего времени Руаль Амундсен, Альберт Эйнштейн, Рабиндранат Тагор, Бернард Шоу, Теодор Драйзер, Герьерт Уэллс, Томас Манн, Ромен Роллан, Анри Барбюс, Лион Фейхтвангер, Мария Кюри, Джавахарлал Неру жили идеями помощи Советскому Союзу.
А созданный МОПР знаменитый Интердом в Иваново, где воспитывались дочь Долорес Ибаррури и сын Мао Цзе Дуна! А помощь зарубежным странам — Монголии, Афганистану,Турции.
Во второй половине 20 века были построены Асунаская плотина в Египте и тоннель Саланг в Афганистане, возвращена «Сикстинская мадонна» и другие культурные шедевры в галерею старых мастеров Дрездена. На ММКФ блистали кинозвезды первой величины. Университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы, обучив 100 тысяч студентов, воспитал руководителей 90 государств. Для обучения иностранных студентов был создан знаменитый Институт русского языка им. Пушкина. Россотрудничество открыло 97 представительств по миру, и это — не считая 73 центров науки и культуры в 62 странах. Открылись знаменитые академические исследовательские центры — ИМЭМО, институт Международного рабочего движения, НИИ Латинской Америки, Африки, США и Канады.
По оценкам экспертов, на все это с 1954 по 1989 годы ушло 144 миллиарда долларов — и конечно, принесло серьезный имиджевый эффект.
И хотя потом 90-е годы стали годами большого имиджевого провала России и свернутой гуманитарной политики — многие центры и институты были ликвидированы или влачили жалкое существование, кадры и наработки утрачены — сегодня на повестке дня опять стоит вопрос о возрождении гуманитарной политики. О переходе с «балалаечной» ( по словам недавно возглавившего Россотрудничество Евгения Примакова) деятельности к серьезному гуманитарному влиянию.
Новое время приносит свои сюрпризы. Кто бы мог подумать, что сегодня значительную роль в гуманитарной политике начнет играть, например, МЧС. Мы очень многим странам можем помочь и помогаем в чрезвычайных ситуациях, и это точно серьезный плюс имиджу России.
Сегодня, по разным оценкам, на гуманитарную политику Россия тратит около миллиарда долларов. Это самые разные траты, начиная от помощи независимому Донбассу, где старики получают пенсии, а школьники ходят в школу благодаря гуманитарным усилиям России, и кончая работой с многочисленными соотечественниками за рубежом и взносами в международные организации и банки развития.
Но аккуратно платя все взносы, Россия не всегда, например, заполняет квоты, выделяющиеся нам соответственно взносам. И далеко не всегда потраченные деньги приносят результат в отстаивании внешнеполитических интересов России и росте симпатии к нашей стране.
— Нам необходимо больше эмпатии, — считает Анна Великая. — А мы часто не хотим задумываться о том, какую ответную реакцию вызовет то или иное наше действие. Например, «Русский мир» замечательно звучит на Балканах. Но в странах, с которыми мы граничим, может быть, лучше назвать организацию, занятую гуманитарным влиянием, как-то по другому.
Гуманитарная политика требует не меньшей, а то и большей тонкости, чем обычная. Как российские госбанки на Балканах перевели свои операции на латиницу?! Сербы возмущены: мы столько усилий тратим на поддержание кириллицы, а тут российский госбанк, не соотносясь с нами, переходит на латиницу.
Глядя на то, как наши политические партнеры и конкуренты поддерживают выпускников своих вузов, приехавших к ним учиться из заграницы — устраивают на работу в своих компаниях, НКО, торгпредствах — и нам стоит задуматься над тем, как дать реализоваться людям, готовым связать свою будущую судьбу с Россией. В этом году у нас учится около 3 тысяч иностранных студентов, напомнила Анна Великая, и хоть это почти в три раза меньше чем в США, они все равно остаются очень важным активом гуманитарной политики. Не надо забывать, что иностранный студент, приезжавший учиться в советский вуз, получал большую стипендию — 100 рублей. Сегодня ее у иностранных студентов либо нет, либо она около 3000 рублей, что ниже даже прожиточного минимума. И те, кто приезжает к нам учиться по квотам, обычно предоставлены сами себе.
Наткнувшись на фобии и страхи в отношении России, нам надо не просто обижаться или злиться в ответ, но, выявляя фобии, преобразовывать чужие страхи, считает Анна Великая.
Повышению российского имиджа хорошо бы послужила даже любезность органов ФМС, уверена она. Напоминая, что для всех этих желаемых перемен может понадобиться немалая законодательная работа.
Сменить название Россотрудничества, продвинуть российское онлайн-образование, запустить курс по цифровой дипломатии, вытеснить русофобов из наиболее цитируемых авторов, пытаясь самим чаще публиковаться на посвященных России ресурсах — интересных идей много. И у них есть будущее.